Небо темнело, сгущалось словно с  пеплом смешанными красками. В руках высокого мужчины, неподвижно стоявшего перед окном, слабо мерцал зелёным серебром болотный огонёк.
Шум смотрел в пустоту перед собой, чуть запрокинув голову вверх. Смотрел сквозь стекло на тающие лучи солнечного света, ласкающие верхушки деревьев. Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, и тьма опустится на лес непроницаемым покрывалом. Настанет время голодных теней. И тишины.
Шум ждал. Высматривал на темнеющем небосклоне едва заметные взгляду звёзды.
Слушал. Чувствовал.
Где-то в отдалении расшумелась его стая. Кричала, зло хлопая крыльями; металась в поисках нарушителя невидимых границ. Бесилась. Шум чувствовал раздражение пернатых духов. Размышлял, неспешно перекатывая в ладони постепенно гаснущий огонёк.
Он мог бы сейчас вскинуться, обернуться да взлететь к ним, туда, возглавить дикую охоту на ведьмовскую птицу. Мог бы, лишним не было бы. Что птичка с красного болота итак было понятно: активности ведьме сегодня было не занимать. Хоть и старалась она управиться до ночи, да не вышло.
Шум сжал остатки огонька, впитывая волшебство, и недовольно поджал губы. Ма-ало.
Шум был голоден.
А когда Шум был голоден, он становился слаб. И чертовски зол.
В бедах вороньего предела он винил болотную ведьму с её амулетами и зельями, дымными варевами и вездесущими пернатыми слугами, снующими по его владениям точно стаи крыс. Птицы раскидывали на его угодьях зачарованные вещицы, вызывающие засуху или отравляющие землю: он не единожды находил блестяшки, пропитанные гнилой ворожбой.
Да. Это точно была ведьма. Её проделки, её почерк. Еще с прежних времен. Никто иной и не рискнул бы портить отношения с враньим князем.
К тому же, у них были старые счёты. А значит, у неё был повод заниматься вредительством.
Впрочем, Шум всегда платил по счетам, отвечая той же монетой с неменьшим пылом. Подсылая духов, воруя материалы и те же амулеты. Собирая проклятые штучки и возвращая их хозяйке, чтоб ей пусто было. Тут прикопаешь – черника зачахнет. Там – вода в колодце зацветет. Красота. Красота-а… Но давно пора было это всё уже закончить.
В вороньей башне, что днем снаружи не отличить было от покрытой мхом да лишайником высокой скалы, драконьим клыком растущим из земли, было темно и сухо. И тихо.
Что кто-то нарушил границы его личного маленького убежища, Шум даже не заметил.
Отошёл от окна, в глубину комнаты. Смахнул со стола пыль ладонью, покрытой крошечными перьями; уселся на стул из деревянного массива с высокой резной спинкой. На столе перед ним, как по волшебству, появилась плошка с ароматной мясной похлебкой и кружка с горячим взваром, от которого вверх поднимался пар.
Шум откинулся на спинку стула, рассматривая проявляющуюся на столе скатерть, на маленькие тарелочки с лесными ягодами и мясными кусочками. Помещение заполоняли ароматы снеди.
«Ма-ало», - лениво думал враний князь, желтыми глазами рассматривая мясные тарелки. Из кусочка мяса выглянул белесый червь. Шум наклонил голову, вздохнул коротко и взмахом руки развеял морок.
Ещё немного подождать, пока солнце не скроется полностью, и можно будет выходить на охоту под звездным небом.
Или собрать всю свою силу, да…
Нет.
Он чуть качнул головой, заставляя себя остановиться. Не думать о мести и нападении на противницу. Не сейчас, не когда он ослаб. Да и почует она его слабость… Не хотелось бы оказаться окольцованным. Вот ещё.
— Что же оно так тяжело, — вздохнул Шум задумчиво, упираясь локтями в столешницу, упираясь ладонями в лоб, взъерошив волосы черные и на затылке останавливаясь.
В стороне что-то осыпалось. Едва слышимо.
Шуму же показалось, будто в стене что-то шуршало. Может, мышь.
Может, крыса.
Рот против воли наполнился слюной; нелюдь замер, птичьим жестом голову наклонив и прислушиваясь к звукам.
Комната наполнялась тишиной. Тягучей, как смола еловая липкой.
Он плавно поднялся с места. Вновь прислушался. Нахмурился.
Ничего нет.
Странно, странно. Может, почудилось? А если нет? Не будешь настороженным, дашь слабину – сожрут и не подавятся. Он-то, конечно, расслабился, в логове своем пребывая. Но что, если кто-то – очень нагло и бесцеремонно – в него проник?
Кто в здравом уме будет прятаться там, где опасно?
А кто спрячется там, где искать не будут точно?
Шум покрутил головой, вновь прислушиваясь: теперь он слушал стаей, смотрел их глазами, шелестел их перьями-крыльями. Птицу ведьмы они не поймали, но и от болота отогнали, не дали лететь в ту сторону, прочно перекрыли все пути. Значит, птица улетела… в иное место.
Но не могла же она спрятаться… под его крылом?
Или могла?
— Выйдешь, не обижу. Слово даю, — подумав, бросил Шум в полголоса, ни на что, впрочем, не надеясь. Мало ли что ему, когда все мысли о еде, и правда могло показаться?
[nic]Шум[/nic][sta]и шелест перьев[/sta][ava]https://forumupload.ru/uploads/001b/71/c3/2/450417.png[/ava]